- ваше превосходительство, госпожа эйльхарт, - герцог нитерт дёргано кланяется в самые ножки и осыпает тыльную сторону ладони неумелыми поцелуями, заходя чересчур далеко за все мыслимые рамки приличия; филиппа брезгливо одергивает руку и потирает ее расшитым платком – настроения реданского регентского совета не были более упадочными с того самого дня, как короля визимира не стало : упокой мелителе его грязную душу, да не дай изъесть ее подлым чертям, - вам просто необходимо присутствовать на сегодняшней встрече. по столь… столь скользкому поводу. вы понимаете.

«вы понимаете». она закатывает глаза.

[indent] - скользкому поводу?

ей почти что смешно – видеть, как из-под его дряблой пунцовой кожи вытекает вся имевшаяся там прежде жизнь : покрытый испариной лоб становится вдруг белее мела, когда тот осмелился поднять, наконец, глаза и зацепиться взглядом за недовольство эйльхарт – она наклоняет голову, разглядывая хлопья фисштеха над его верхней губой.

- граф сигизмунд… то бишь, дийкстра… он…

[indent] - оказался жалким изменником. не вижу смысла пережевывать эту скверную новость еще и в присутствии королевы гедвиги. ей нездоровится, а у меня от упоминания его имени болит голова. так что, - что? филиппа сводит брови от картинного раздражения и разворачивается на каблучках, медленно шагая в обратную от бедолаги сторону : выискивать веские поводы для того, чтобы уйти прочь становится все сложнее, когда чувство несдерживаемой тошноты подкатывает к самому горлу стоит только завидеть оскверненное страхом лицо многоуважаемого реданского регента.

в конце концов, чужая жалкость на вкус не приятнее, чем прокисшее вино – вязкая горечь и терпкий спирт сворачиваются на языке в блевотное месиво.

смешно ли только, что утаить какое-то извращенное чувство тепла от упоминания дийкстры ей катастрофически не удается – в конце концов, всему имеющемуся окружению было сложно с ним конкурировать в интеллектуальном плане, пусть этот увалень не выглядел умнее и пещерного огра : да и пахло от него временами действительно соответствующе. кислота перегара да соль мужицкого пота.

нет. она по нему естественно не скучает. быть может, от голода просто сводит живот.

i found the center of fruit is late, it is the center of truth today — cut the apple in two, oh, i pray it isn't true

ложа не проводила собраний уже около полугода.

не то, чтобы в этом был какой-нибудь смысл – после подписания цинтрийского мира стало чересчур сложно выходить на постоянный контакт, а разрозненный войной север ( и уж тем более нильфгаард ) нуждался в более чутком присмотре : мир мужчин ныне трещал по швам, что в известной степени радовало. жаль, что непродолжительно.

редания не получила ничего из этого паршивого соглашения : смешно полагать, будто бы дела могли развернуться иначе, если даже вышеупомянутый шпик был не в состоянии перетянуть одеяло в сторону собственных интересов. филиппа искренне хмурится, когда ставит себя на его место – я бы смогла. я бы, черт его подери…

что? да, справедливости ради, хоть что угодно.

но ложа не проводила собраний уже около полугода – и это не означало ничего иного, кроме как расторжения былых договоренностей. очередной крах же на вкус был уже как грязь.

[indent] - я здесь достаточно долго, чтобы начать беспокоиться о твоем здоровье, меригольд, - комнатка трисс выглядела еще более серой, нежели сама хозяйка; филиппа рассматривает девчонку тщательно, словно желанную жертву хищник : поглаживает взглядом впадинки на плечах, синие круги под глазами, навостренным слухом цепляется за ее тоненький голосок : бесцветный, до неприличия нагой, - жизнь бедной отшельницы тебе не к лицу.

она встает и разрезает комнату медленным шагом – смотрит в чужие глаза, касаясь рукой щеки лишь едва, будто опасаясь разрушить ее природную хрупкость: ты могла обратиться ко мне. ты могла написать мне множество раз, трисс.

пальцы скользят по коже, изрисованной синей паутинкой вен, беспардонно ложатся на плечи.

[indent] - было бы по кому держать траур.

принято считать, что сердце филиппы эйльхарт тяжелое, словно камень – барахтается внутри стальных прутьев ее грудной клетки бесполезным тлеющим угольком, и места в нем нет ни для сострадания, ни тем более для любви. при реданском дворе ее называют не иначе, как ведьмой – разумеется, что за глаза : но филиппе искренне нравится смаковать то, что ей приносят злые языки к раннему завтраку. чем дотошнее они что-то скрывают, тем сильнее ее опасаются – смешно, конечно, что их усилия всё же проходят даром : ей приходится видеть и слышать куда больше, чем хотелось бы кому-либо из тех, кто наигранно улыбается ей в лицо.

но трисс улыбалась иначе.

не елейным полумесяцем губ – ее помрачневший тяжелый взгляд будто бы постарел на многие десятки лет, о, святые, неужто ты, наконец, повзрослела, моя прекрасная птичка?

филиппа пытается скрыть накатившее на нее раздражение, когда чародейка одергивается от столь ненавязчивых прикосновений – раньше ты таяла в моих руках – движется плавно и аккуратно, делая шаг назад, словно норовит приласкать напуганного котенка; сложно упрекнуть ее в снисходительности, ведь что это, если не проявление искреннего сочувствия? по крайней мере, ей удобно так думать.

удобно возводить собственное мироощущение в абсолют.

[indent] - зато тебе куда больше нравился белоголовый ведьмак, разве не так? – запах пыли и сырости забивается в ноздри, когда та присаживается на холодные скомканные одеяла; когда-то давно – словно бы в прошлой жизни – те пахли медом и полевыми цветами. а еще – временами – духами филь.

[indent] - жизнь в замке кому угодно будет к лицу, дорогая, - неестественная улыбка слишком естественно врастает в природные черты ее лица, - у тебя ведь тоже есть шанс выбраться из этой дыры. на кой черт тебе сдался нильфгаард?

комната меригольд сковывает ее моральным запустением, но вещественным беспорядком – здесь не хватало света, здесь не было, чем дышать : но более всего здесь не достаёт самоуважения; филь морщится – дает слабину маске истинной добродетели, столь беспардонно вросшей в мягкий бархат ее бледной кожи – затем отворачивает свой взгляд.

[indent] - ты ведь знаешь, что чародейки здесь идут на плаху. я никогда бы не пожелала тебе такой судьбы.

принято считать, будто сердце филиппы эйльхарт не чувствует ничего. что же – она усмехается – людям свойственно ошибаться.

в этом есть особая нежность – в том, как меригольд держит лицо: в срезе она, наверное, такая же утонченная, приятно-бархатная на ощупь; под натянутой на скелет кожей – одетое в рубцы маленькое сердечко самозабвенно стирается о свою костяную клетку: его стук резонирует со шлепками форточки, запутавшейся среди рваных лент импровизированных занавесок.

казалось, будто тело трисс дрожью отвешивает благодарности налипшему на щиколотки сквозняку – тук-тук – трухлявые ставни попадают в заданный внутренней бурей такт.

[indent] - разумеется, что не встречала, - эйльхарт заходится хохотом: до неприятного искренне, будто среди них осталось еще то малое, над чем стоит так громко смеяться, - сложно повстречать то, чего не бывает в природе. мне кажется, на подобные чудеса и магия не способна, что уж говорить о тебе?

когда-то в глазах меригольд читалось желание исправить мир, ее окружающий – и сейчас болезненно наблюдать над тем, как стекло их тускнеет, затем: бьется острием внутрь, впивается в и без того израненное ее естество. наверное, допускает филь, это касалось даже ее – то, как трисс медленно растворялась, когда ее целовала, укутавшись в дорогие простыни: на вкус это чувство соленое, горестное – его до сих пор не содрать с языка.

[indent] - ты прекрасно знаешь, зачем я здесь.

говорить прямо ей кажется пошлым.

[indent] - по той же причине, что и всегда – мне скрывать нечего. да и какой в этом смысл? 

наверное, если бы филиппе год назад кто-то сказал, что та отправится за давней подругой в самую преисподнюю – она бы сочла того дураком. филиппе эйльхарт нечего терять, потому что она ничего не имеет – ни за душой, ни у самого сердца – того, что слишком давно обернулось в тлеющий уголек. но что-то – магическое, непременно – въедающееся в обоняние вибрирующим озоном, завело ее в изнеможённый войной нильфгаард: на запах кострищ и крики невинных женщин, павших от рук разгневанных палачей.

что-то, распадающееся в колкое крошево у нее на глазах – в этой комнате: оцелованной прохладой и сыростью, обласканное вальяжно разгуливающим здесь сквозняком.

[indent] - ты неправа, - зубы скрипят друг о друга под давлением раздражения, - тебе всегда будет, куда пойти. если ты, конечно, сама того когда-то захочешь.