гэвин нервно барабанит пальцами по баранке полицейского автомобиля и не сводит с дороги уставших глаз. в желудке — урванный у тины батончик [мерзотно-приторный, как она их только ест] и горький автоматный кофе. глаза — режет сухостью, и гэвин жмурится, промаргивая пару раз, в тщетной попытке избавиться от неприятных ощущений. на подбородке — трёхдневная щетина, и гэвин скребёт её ногтями задумчиво, тупым взглядом всматриваясь в лениво ползущие перед ним автомобили.

гэвин зажимает сигарету меж пальцев, затягивается и выдыхает куда-то в сторону ричарда. наполовину — неосознанно, больше из-за противной привычки доставлять ему дискомфорт, наполовину — намеренно. во рту горчит, и он тянется рукой с сигаретой к стоящему в подставке для кофе стаканчику. делает два глотка.

день — чертовски длинный, нудный и почти безрезультатный. гэвин на ногах с утра, успел съездить к трём свидетелям и допросить их — ничего полезного они не дали, вся их информация — давно известна полиции детройта.

гэвин стряхивает пепел в сторону, и он хлопьями падает под ноги. гэвин мечтает добраться до участка, избавиться от ричарда и вздремнуть на компьютерном кресле часик-другой. расследование идёт в уверенный тупик, и гэвина это бесит. ричард, андроид, приставленный к нему бог весть зачем, не отстаёт от него ни на шаг, и гэвина это тоже бесит. ричард — как капля воды похож на коннора своим ебучим лицом и совершенно на него не похож своей ебливой личностью, и гэвина это просто выводит из себя. в конце концов, ричард — это новый напарник и непрошенная компания, а напарников и непрошенные компании гэвин ненавидит до скрежета зубов.

ричард открывает свой рот и сообщает о новых деталях по делу, и гэвин делает глубокий вдох, почти закатывая глаза.

господи, блядь, боже.

гэвин тормозит на светофоре и поворачивается к ричарду.

— адрес продиктуешь или так и будешь сидеть тут бесполезной железякой? — раздражение сквозит. гэвин мог бы достать телефон и самостоятельно проверить, где находится дом, но светофор моргает желтым.

ричард тянется к нему, и гэвин инстинктивно отбивает его руку в сторону, дёргаясь.

— чё тебе надо, блядь? — он рычит, цепляется взглядом за стальные глаза; брови — к переносице. — не смей меня трогать, — гэвин отворачивается, одёргивая собственную куртку, и вжимает педаль газа. — и не твоё это ёбаное дело.

губы — узкая полоса злости. он делает глубокий вдох, раздражённо выдыхает и сжимает руль крепче нужного. врубает радио и старается отвлечься от мыслей о ричарде.

ричард постоянно лезет куда не просят. ричард вечно проявляет одному ему понятную инициативу. и гэвина это бесит. раздражает. хочется отпиздить его в подворотне, разобрать на мелкие детали и выкинуть в реку.
правда, фаулер не обрадуется. и вычтет стоимость ричарда из нескольких его зарплат.
гэвин закатывает глаза.
он жаловался неоднократно, требовал дать ему работать как раньше [в одиночестве], причитал тине, что не хочет стать похожим на хэнка с таскающимся за ним псиной коннором, что аж смотреть противно.
но ричард всё ещё был здесь. ричард всё ещё донимал его сарказмом, неповиновением, колкими шутками и вторжением в личные границы.
и гэвин едва мог с ним справиться. гэвин не мог выкинуть его из своей жизни.
гэвин чувствовал себя слабым и беспомощным.

до дома они добираются за полчаса. гэвин глушит радио, выходит из машины, хлопает дверью и бросает под ноги сигарету. вокруг — ни души, но из нескольких домов слышна музыка и пьяные крики. вокруг — темнеет, приближается поздний вечер. вокруг — малолюдный район, парковка в паре кварталов от основной дороги, огороженные сеткой дома и хлипкие деревья. где-то вдалеке крутится колесо обозрения крохотного парка развлечений.

гэвин делает пару шагов в сторону домов.
раздаётся выстрел — он вздрагивает, быстро доставая собственный пистолет и судорожно оглядываясь в поисках источника звука. держит пистолет двумя руками, крепко, и на полусогнутых идёт к одной из сетчатых калиток. дёргает её — она не заперта.

раздаются ещё два выстрела.

гэвин вскидывает голову точно на звук — из дома с калиткой. он сокращает расстояние быстро, ударяется плечом в дверь, ещё и ещё раз. дверь поддаётся, распахиваясь и бьясь об стену с жалким скрипом.

— полиция детройта!

дом — заброшенный, внутри — никого и давящая неоткликающаяся ему тишина, внутри — пыль стоит в воздухе, щекоча нос. гэвин дышит часто, чувствует эту пыль на языке. оглядывается, крадётся, минуя коридор и расслоившийся от времени шкаф. на полу — мусор, грязь, сломанные доски, битые бутылки и пустые упаковки из-под чипсов. в нос бьёт кисло-гнилой запах. гэвин морщится, переступает мусор. заглядывает в гостиную.

и обнаруживает в ней неподвижное тело, лежащее на животе.

— эй, — ответа, предсказуемо, не следует. — ты в порядке?

гэвин в пару шагов подходит, присаживается и только сейчас обращает внимание на синюю жидкость, покрывающую тело, изъеденный молью ковёр и продавленный диван.

андроид.

гэвин с усилием переворачивает тело на спину и морщится. скин — пополз будто краска, лицо — выпотрошено, руки — испещрены порезами, в районе груди — дыра…

— ёбаный ад, — на выдохе; гэвин достаёт перочинный ножик и поддевает им то, что оказывается в дыре [склизкое, буро-коричневое с прожилками]. — это что, чьё-то сердце?