в поместье тихо — белла крадётся, её укрывают тени, ступенька, а потом ещё и ещё, и так пока не доберёшься до нужной комнаты; когда проходит мимо маминой, чувствует запах её духов, удушливый гваяковый дым, немного сухой лаванды. она хорошо представляет как собирается на очередной благотворительный вечер друэлла блэк, укладывает в высокую причёску волосы самостоятельно, потому что не доверяет больше никому, втискивается в узкое платье чтобы закрыть его после парадной мантией, подводит глаза и почти нетронутыми оставляет губы. отец обычно запирается в кабинете, но сегодня идёт с ней — наверное, что-то важное. они посещают утомительные собрания, где обеспокоенные волшебники обсуждают будущее магического сообщества и бессмысленные музыкальные вечера, где под хрустальный звон соприкасающихся бокалов играют живую музыку. долгие светские беседы и бесконечные сплетни, разговоры, хмурится белла, одни разговоры — кто вышел в свет вместе в третий раз, кто сделал предложение с недостаточно крупным кольцом, кто решил сыграть простенькую свадьбу, позвав всего пятьдесят самых близких. когда мать возвращается, белла цепляется за её рукав пальцами, поднимается на цыпочки под взглядом смеющегося отца — а он там был? вы его видели? он говорил что-то?

белла застывает перед дверью меды, прячет улыбку в уголках губ — в детстве они делали это вместе, скользили по широким и узким коридорам поместья, прятались за портьерами, пугая домовых эльфов и слуг, забирались на кухню, своровать десерт, украшенный нежной меренгой, передразнивали гостей. одно из страшных родовых имений в лондонском пригороде, укрытое плющом и дикими розами, с разбросанными по территории яблонями и вишнями, громадным, старым тисом на заднем дворе, из его семян регулус как-то учил беллу варить ядовитое зелье — красивого, насыщенно-красного цвета, как любимая блузка, из которой она выросла в тринадцать лет. их дом — посреди змеями вышитых семейных гобеленов и фамильных портретов делались первые шаги и шептались, укрываясь от наблюдателей, первые заклинания, звучали первые ссоры, слёзы, срывались с губ спешные злые слова. она нежно проводит по двери ладонью, находит крохотный скол — он едва ощутим под пальцами, но белла знает, где надо искать. сюда ударяется брошенная с парадной лестницы книга, твёрдым, стальным уголком. белла приходит без стука — они всё равно узнают друг друга, угадывают, по звукам шагов и тихо брошенному слову, ловят за руку, в детстве меда ничего не могла от неё скрыть: кто разбил эту вазу? кто не пробовал суп по особому бабушкиному рецепту? кто вытоптал клумбы под гостевой спальней накануне визита? она хранила её секреты — никто, никто. никто.

— меда, — улыбается белла, запирая за собой дверь, и прижимается к ней спиной. — я хотела.. — взгляд пробегается по комнате, цепляет случайные детали, распахнутые кожаные сумки и болтающиеся открытыми створки платяного шкафа, щёки меды горят красным, так у неё бывает от злости, или если невовремя случается температура. стоит попросить у домовиков чай? — хотела поговорить.. что у тебя здесь происходит?

слухи кажутся белле нелепыми, всё ещё — даже когда она смотрит на сваленные на кровать горой юбки, свитера и платья, алые пятна на бледных скулах, к ним хочется протянуть руку и смахнуть их с сестры прочь, вернуть её в гостиную, может они поиграют в шахматы? белла проходит к окну, открывает его, впускает воздух внутрь — чтобы выстудил непонимание и злость, помог собраться с мыслями. из сада ей подмигивают влажные от дождя цветы, гортензии и триллиум, но она, почему-то, ищет глазами старый тис, хоть и знает, что из комнат меды его не видно.

— дождь наконец прекратил.. — говорить о чём угодно, об ушедшей на приём матери, сданных экзаменах, грядущем семейном собрании, погоде, в конце-концов, посмотри как красиво выглядит аконит. белла делает глубокий вдох. — знаешь что болтают.. после нашего выпуска?

Отредактировано Astoria Greengrass (2023-07-19 11:05:31)