MARY ON A CROSS / OVER

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » MARY ON A CROSS / OVER » passing phase » therapy session


therapy session

Сообщений 1 страница 6 из 6

1

[icon]https://i.postimg.cc/V6KBQ93w/bl-9-ros-2.png[/icon]

https://i.postimg.cc/4Nbbbgxq/REG910-EVAN-1.gif https://i.postimg.cc/y81hLbJd/REG910-EVAN-2.gif

+9

2

ALL I REALLY, REALLY, REALLY WANT TO SEE
IS A TOTAL ECLIPSE OF THE SUN

вскрываешь чужую голову, сириус говорит: «как банку с консервами», — регулус шипит раздражённо: ты даже не знаешь, что это, подбираешь выражения, как огрызки с чужого стола, пробуешь на зуб, меняешь одну тень на другую и теряешься между ними — разве может это что-то значить. сириус ничего не говорит — в общем-то, последние полгода, в общем-то, с того момента, как сбежал к поттерам, в общем-то, последние лет пять, если сделать всем одолжение и перестать считать за разговоры попытки вцепиться друг другу в глотку. регулус откидывается на спинку дивана и упирается взглядом в тусклый свет ламп под потолком, щурит глаза и не думает об этом настойчиво. вертит в пальцах перо и остатки здравого смысла, пытается прикинуть, есть ли вообще слагхорну дело до количества дюймов в их эссе, знает: нет, конечно, но приходится поддерживать репутацию — чужую, по большей части. взгляд цепляется за эвана розье.

взгляд слишком легко цепляется за эвана розье.

эван прячет метку под слоями из ткани, паршивого французского и внешнего равнодушия, показывает один раз — в мраке спальни вверх по лестнице и под полным сомнения взглядом барти — регулусу любопытно в каком-то совершенно примитивном смысле, когда не получается удержать себя от расспросов и соскальзывающих в сторону мыслей; где-то между делом — страшно, но он запрещает себе руководствоваться вгрызающейся в кости паранойей. называет её гордо предвкушением, прячет на этом под мантией, позволяет себе лишний взгляд в тишине погребённой под толщей воды гостиной, позволяет себе:

[indent] — и всё-таки, — упирается каблуком в край стола, роняет перо на мягкую обивку дивана, роняет слова с фальшивым равнодушием — подбирает, разумеется, старательно, вскрывает чужой череп взглядом — как будто может получиться. детская форма легилименции, работающая исключительно против чужой способности контролировать собственные движения рук. — зачем это тебе?

язык упирается в зубы, любопытство на вкус ощущается скорбной падалью — это всё из разряда вопросов, которые никто не задаёт на самом деле; его собственные действия помещаются в плоскость ожиданий от, и никто — конечно — ничего не ждёт от эвана — не так, во всяком случае, как регулус может понять. никто из них здесь на самом деле не ради идей; идеи в целом — последняя вещь, стоящая усилий или клейма на душе. пробует ещё раз, опускает голос до шёпота, хотя в этом нет особой необходимости в такой час:

[indent] — на самом деле, я хочу сказать.

там же что-то похоронено внутри: что-то кроме банальной жестокости и пренебрежения к миру, что-то проще даже него, элементарное до смешного — в основе каждого всегда лежит что-то элементарное до смешного, у регулуса это, конечно, страх перед, у барти — отвращение к, у эвана — он догадывается, что там у эвана, тянет лениво мысль, мажет взглядом по светлым волосам, покачивает носком ботинка в воздухе.

бешеных собак умерщвлять проще, чем людей; палочки в пространство между глаз удостаиваются только те, что ещё не успели сорваться с цепи, для остальных находится слишком много средств проще, пускай и грязнее — волшебники поэтому предпочитают держать птиц и кошек. твари на бойне знают, когда им в глаза смотрит смерть — пауки в банках потому и не сопротивляются на самом деле. упираются в стекло, перебирают по нему ногами нервно, прячут сердце под брюхом — регулус думает меланхолично: жалкое зрелище. прячет руки в карманы мантии, касается осторожно палочки.

тянет угол губ к краю, пробует — так же, как впервые отпустить метлу в воздухе или посмотреть сириусу в глаза:

[indent] — папа больше не считает убожеством?

уверен: попадает по сердцу.

[icon]https://i.postimg.cc/rR10PLtS/bl-9-ros-1.png[/icon]

Отредактировано Regulus Black (2023-05-24 22:16:26)

+6

3

[icon]https://i.postimg.cc/V6KBQ93w/bl-9-ros-2.png[/icon]

UNTRAINED ANIMAL OFF THE LEASH
I CAN'T STOP UNTIL THINGS ARE CLEAN

[indent]

[indent] разочарование, -

мысль гнездится занозой в башке, опарышем сжирает по клеточке мозг, эван когтями вгрызается в переносицу, в сшитые одним рубцом губы, в шапку волос. мякоть ладони задевает сначала скулу, потом - входит в рябь бледноликого зеркала костяным шипом кулака. его лицо от брови до поднятого ввысь подборка - росчерк презрения, наследие ласкающего кнута.

мантия пропиталась насквозь душком памятно взрезаной под заклятьем кишкой, теплотой жизни, схлопнутой у него в кулаке; он - избавитель их, почитатель болезни, трепетный жнец. рыщет там, где падаль впиталась в асфальт, лижет пунцовые кляксы по ходу отца, ластится к его кулаку, просит ещё. он - кровь от крови его ( и на нём всё пошло по пизде ).

разочарование - кличка в дар от отца, слышится хлыстом круциатуса по доскам лопаток, как жесть топора - чаще, чем то, каким нарекла эвана подохшая мать. он ожидает принять по виску только этот вердикт, но рука - отчего-то - не бьёт, а гирей давит плечо, одобряя улов. розье ( впервые, недолго ) смотрит сыну в глаза под ровным углом, избегая рубить сверху вниз. эван ( впервые, недолго ) - гордится собой.

ты мог выбрать заклятье получше. ты их едва не упустил. ты рано снял маску. ты не помнишь, чему я тебя научил?
[indent] эван, ты облажался.

поверил, дурак? - накалывает воспоминание на спицы в подкорке, продевает через игольное ушко, оставляя на пальцах алую слизь. поправляет локоть на спинке дивана, трёт жгучесть клейма на руке до черных разводов: он теперь - загонщик и чистильщик, охранитель закона, власть надломленных ребер, ошибка отца.

[indent] - это дела взрослых, малыш, - между скул к бледной коже ластится одна из человечьих улыбок привычного, как проклятия, арсенала ( ты в самом деле хочешь знать, зачем мы это делаем? ). - расскажу, когда подрастешь.

регулус - хороший мальчик, ему еще далеко до змеи. эван смотрит на него издалека, сверху вниз, как на цирковую макаку, умеющую слушать приказ и не выныривать из-под занесенной руки; предпочитает его 1) использовать, 2) дрессировать, 3) изящно стебать. если шутка выходит из-под контроля - эван не виноват ( но если подумать: эван всегда виноват ).

[indent] папа больше не считает убожеством?

глотку перехватывает зудящим жгутом - рвотным позывом взвинченной ярости. эван не сразу понимает, в каком огрызке души щемит, в каком - начинает скрестись на острых когтях. не сразу распознаёт удивление: хороший мальчик ( впервые ) лает в ответ - звучит чисто как фас.

[indent] - ты правда хочешь знать, что думает обо мне мой отец? уверен?

поворачивается, открываясь клыком: не страшно, регулус? щерится: я тебя укушу. читает отражение красного смеха у щенка между губ: ноготок предвкушения поддевает чужую ухмылку за угол и тянет до уха в кровавую щель ( выбить все зубы? засунуть в жопу язык? ).

эван понимает - это привычка: насадить на палочку круцио, повторив лающий голос отца ( звучит как пощечина или как поцелуй ), подняться на задние лапы, прощупать блэку карман ( его палочка долетает до каминной решетки ), впечатать колено в чужое бедро, пятерней - обвить хрустящее горло ( ногти входят зубьями под провод артерии ) - не занимает и пары минут.

[indent] - вот такого он обо мне мнения. похоже на убожество? - гнев клокочет под языком; эван между слогов подавляет рефлекс обглодать блэку лицо. - хочешь узнать обо мне что-то еще?

[indent]

YOU STAND THERE IN DISBELIEF 'TIL I DISLOCATE BOTH YOUR FEET
THAT'S WHAT HAPPENS, YOU STEP TO ME

+5

4

[icon]https://i.postimg.cc/rR10PLtS/bl-9-ros-1.png[/icon]

DEATH IS CENTRIFUGAL, SOLAR AND LOGICAL
DECADENT AND SYMMETRICAL

он выбирает проебаться очень грамотно: где-то, где твои крики услышат, где-то, где твоё тело — в худшем случае — найдут, со скудным набором свидетелей за длиной лестничного пролёта и судьями с палочками наготове двумя сотнями ярдов выше. можно было бы поступить умнее — придержать язык за зубами, притупить скорбно глаза, запретить себе думать и открывать рот — прямо как с, но это бы значило что-то ещё.

(и он, конечно, не может допустить множества в собственной жалости.)

регулус знает, что он такое: тишина библиотеки, сдержанный шёпот и отсутствие всякой угрозы — глина под чужими пальцами и удобство в потакании шаблонам. череда решений, принятых исключительно из соображений собственной безопасности и во славу сохранения статус-кво. он знает также, что будет дальше: жестокость — собственная или чужая — всегда вырисовывается ритуальным кругом осознанного выбора, принимается, как последствия или дар божий, господи, разве я сторож брату моему, круцио вгрызается под кости иначе, чем боль от падения с высоты колокольной башни, иначе, чем сломанные рёбра, иначе, чем всё одиночество мира, накидывающее ласково петли на горло. как любое слово, берёт начало из намерения — тебе нравится делать людям больно? смешной вопрос. конечно, нравится.

нам всем это очень нравится, всё прочее — только вопросы этики. круцио вгрызается под кости иначе: боль накрывает его, как крышкой гроба, отрывает от реальности, оставляет захлёбываться в её бесконечности — вечность, запертая в коробке, длящаяся в реальности в лучшем случае секунд тридцать, в которые он успевает забыть обо всём, кроме. регулус теряется в собственном дыхании, упускает момент, когда пальцы разжимаются покорно на палочке, когда пальцы обнимают горло — боль иного рода возвращает в реальность с той же резкостью, что её сестра и главный антипод, регулус замыкается на светлых глазах напротив, на ладони вокруг своей глотки, на собственном ужасе, растекающемся стремительно под рёбрами. хватается за его запястье в отчаянной попытке противопоставить себя, перекатывает под коробкой черепа мамино злое: только магглы предпочитают действия словам, только магглы в своём убожестве распускают руки.

может быть.

выходит, они все — одного рода грязь под ногами. большая новость.

он спрашивает, судья и палач его капризных выходок: хочешь знать, что думает мой отец? не получается рассмеяться, не получается даже выдохнуть ровно, хочет сказать: я думаю, я догадываюсь, — но эван откусит язык. они все думают примерно одинаково, сколько ни вбивай себе в голову обратное и ни заламывай руки, эй, пап, ты же смотришь? ты же гордишься мной? ты же в меня веришь? орион блэк, кажется, уже ни во что не верит, не поднимает рук, не смотрит осуждающе, выражает разочарование через безразличие на пожелтевшем лице и требования не беспокоить его по поводам тривиальным — по любым поводам, на самом деле. регулус сжимает пальцы вокруг его запястья крепче, оттягивает руку — достаточно, чтобы вдохнуть, недостаточно, чтобы вырваться. колено врезается в бедро и не даёт ударить в ответ.

смотрит в глаза, признаётся на выдохе:

[indent] — хочу.

эван жрёт его глазами — это тоже значит что-то. про ровность взгляда и бешеных собак — регулус знает, осознанно выбирает не прислушиваться к здравому смыслу, думает в ясности момента: плевать, наверное. остатки круцио отзываются ноющей болью в костях черепа, когда он подаётся вперёд неудобно, цепляется пальцами за край рукава на левой руке, отдёргивает до локтя и скрежета на ровных швах — все всегда хватаются за палочку ведущей. метка проступает чёрным пятном по белой коже предплечья, взгляд тянет к ней на уровне инстинктов — сакральный трепет, живущий в лёгких и сковывающий движения. регулус запрещает себе отводить взгляд, регулус кривит губы — подобие улыбки там, где соскользнуло перо:

[indent] — каково это, — неровным шёпотом между сбитыми вдохами — слова врезаются под кожу и обжигают лёгкие. решительность приобретает форму безрассудства с лёгкостью, которая ускользает от него тоже. кажется самой естественной. — быть в его присутствии постоянно?

имеет в виду: это больно? это больнее, чем без него?

замирает под, наблюдает неотрывно.


THE BLACKER THE SUNS [indent]  —  [indent] THE DARKER THE DAWN

Отредактировано Regulus Black (2023-06-01 17:28:28)

+4

5

[icon]https://i.postimg.cc/V6KBQ93w/bl-9-ros-2.png[/icon]

Half gods are worshipped in wine and flowers.
Real gods require blood.

[indent]

есть в этом что-то от маглов: в смирении перед лицом божества, в поклонении, в жестокости, наконец, рассеянной брызгами грязевого надреза на глотках. страх - выродок маглов; липнет, как падаль, к ладони розье, когда регулус делает вдох.

[indent] хочу, -
звучит как сигнал к нападению, звучит как добро.

отупевший от запаха дичи, эван читает рефлексы, учится на них отвечать: рык прорывается между заточенных резцов челюстей - извращенный диалект дикарей, ломающих языками чей-то хребет, не умеющих в связную речь. хватка вминается в теплое, под линией жизни - провода кровотока и безвоздушная смерть. эван прекращать не умеет, не может заставить разжать.

[indent] каково это?
( ты про кого? - хочет спросить, мой хозяин - только один. )

его идол - как голем - выструган из щепок обляпанных грязью костей, из поломанных нитей, из музыки ран. у его идола - пустоты в местах, где должны быть глаза, и тяжелая длань. эван знает: его идол - как бог - питается кровью, идол - совсем никого не щадит.

золотые монеты ложатся трупам на выемки спящих глазниц, как мокрицы, ошметки телес падают в землю, как снег - пыльцой кладбищенских лилий, возложенных подношеньем у свежевырытых ямок-убежищ для безнадежно чумных. это дар, треба, это право и долг. эван знает лимит ожиданий, но всё равно хочет быть лучше, чем есть. эван - смотрит отцу в глаза ( только_всегда ) снизу вверх.

тень смыкается с солнцем - на лоб опускается чья-то рука.
[indent] по сравнению с ним, эван - едва болубог.

эван-выродок, эван-ты-мне-не-сын. всегда на шаг позади, каждой каплей оброненной крови лишается права на похвалу и на лесть. знакомая рана впивается в сало, как шрам - зарубкой на память о щедрой отцовской любви ( разочарование - всё, чем он может платить ). стежки дрессировки на пояснице напевают о забое скота и доверии, просранном зря ( ведомые бешенством псы не кусают за руки того, кто умеет сжимать обнаженную зубьями пасть; порождения - всегда слушают зов и глухо скулят, брюхом к земле забиваясь в углах ). эван всё понимает, принимая заслуженный бит под ребро, он благодарен создателю как никому; ( вновь ) будет больно, но эван ( теперь ) -

[indent] не чувствует боли совсем.
( я убью тебя, когда вырасту, убью, когда стану сильней ).

только сила выходит вся зря; эван смотрит в своё отражение в кровавых плевках свежих луж и рушить храм не спешит: кто ещё возьмёт плеть? кто ещё сможет его приручить?

[indent] - он... просто есть. - эван не понимает ( макушка качается, как одуванчик по ветру ); такие вопросы летят холостыми в ушах - приказ темного лорда всегда обрастает речью отца. - знаешь, если тебе хочется меня раздеть, необязательно задавать такие вопросы, - углы клыков выходят из-под ухмылки наружу, эван ласково чмокает блэка в лоб и позволяет дышать. - но если правда интересно - узнай сам. только захвати запасные штанишки.

под рассеченной власяницей рубашки - чёрная смоль, слепое пятно ( отпущение, свобода клейма ). эван держит осанку, заигрывает, палочкой подпирая кадык, приподнимая чужой подбородок. глаза в глаза:

[indent] - или ты планируешь сбежать, поджав хвост, и стать таким же разочарованием, как твой брат?

+4

6

Why does a man seek to destroy the world? It’s a simple enough answer: immortality and power. Uninspired, perhaps, but – my god.

пророк говорит: не сотвори себе кумира, — и праведник вскидывает к небу руки. разбивает о камень голову на пути в геенну — повезёт, если только свою.

регулус разбирает их по частям — хуёво и как умеет, сводит до банальностей, определяет окружающих общими чертами и набором проёбов — как банки с пауками или колдографии в альбоме. люди за пределами дома кажутся реальными только под правильным углом и в нужном свете — только когда показывают в ответ зубы или выворачивают собственные органы на пол гостиной по первому требованию. остаются реальными ровно до тех пор, пока не исправят себя.

на его счастье: никто здесь не пытается исправить себя. никому здесь это — банально — не придёт в голову.

регулус просто не всегда помнит, как выглядит пущенная кровь.

у эвана в глазах — пелена красного и отсутствие всякого сходства, обозначающего человеческое — в нём или в себе? ещё раз: в нём или в себе? палочка упирается регулусу под челюсть, растерянность сменяет собой страх и расползается по лицу, как багровые пятна на светлой рубашке — всё, включая самопознание, упирается в сакральное, помещённое в центр; в центре у эвана — слепленная из бога-отца химера, и регулус обнаруживает с досадой, пока держит на себе его взгляд и хватает ртом воздух: это для него абсолютно бесполезно.

это ему совершенно не нужно.

The discovery, not simply of the dark and horrible reality of the world in which you live, but that you would quite willingly doom that world and confine the billions in it to an eternity of terror and suffering, all to ensure your own happiness, to place yourself beyond pain and death and fear.

ни один пьедестал не пустует долго — матушка кривит рот в подобии улыбки, жалком и подсмотренном на портретах, сжимает худыми пальцами его плечи, целует бледными губами в щёку — определяет любовь длиной прикосновений и громкостью голоса — меньше значит больше или наоборот? регулус перестаёт видеть разницу — не думает, на самом деле, что она есть. смотрит на неё странным образом, спрашивает себя: это его бог? её одобрение — центр его вселенной? ради её снисходительности он готов возложить голову на алтарь и подставить шею?

нет, нет — так боятся закона или руки, занесённой над головой — не ищут любви. эван скатывает с языка что-то в целом безразличное и облачённое в насмешку, барти говорит о тёмном лорде иначе, если говорит вообще — регулус вслушивается в проступающий восторг в его голосе и завидует — не сразу понимает, чему.

эван не понимает его, и это злит его тоже — это всё должно что-то значить. это всё обязано иметь значение. покажи мне своего бога, и если он мне понравится, я заберу его. покажи мне своего бога и убеди меня, что его трон никогда не рухнет. что он останется в вечности и сможет придать мне смысл взмахом ладони.

ты не можешь. понимаешь, ты не можешь.

эван целует без значения, несёт чушь — всегда несёт чушь, скалит зубы, тянет руки ко всему, что видит — праздная скука или въевшаяся в кости жадность? говорит, снова заглядывая в глаза: как твой брат. регулус собирается оттолкнуть его, но замирает прежде.

ненавидит это: насколько всё в нём лежит на поверхности. лёгкость, с которой получается дотянуться до пульсирующей массы между его рёбер. отсутствие даже желания уничтожить его при этом и совершенно обезличенная жестокость процесса.

не думает — не умеет рычать в ответ, говорит себе: будь готов, что тебя раздерут на части — разве можно быть готовым к тому, что тебя раздерут на части? перехватывает запястье с палочкой в первую очередь, отводит в сторону и выворачивает за спину, бьёт коленом в живот — не умеет скалить зубы, но помнит примерно, как делать больно. мог бы скинуть его с себя и сбежать — предпочитает уцепиться за мгновение, когда у него тоже открыто горло.

заглядывает в глаза, шепчет:

[indent] — я не сбегу, — злость скатывается с языка знакомым образом: кто-то должен остаться, кто-то должен смотреть, как всё гниёт. сжимает пальцы второй руки вокруг его предплечья, смыкает кольцом вокруг чёрного черепа. это тоже зависть, но он не понимает, какого рода. — поверь мне.

с него хватит бешеных собак.

It is an awful thing to know about yourself, but the freedom, oh.
The freedom of it all.

[icon]https://i.postimg.cc/rR10PLtS/bl-9-ros-1.png[/icon]

+3


Вы здесь » MARY ON A CROSS / OVER » passing phase » therapy session


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно