Меньше всего Деймону сейчас хотелось кого-то видеть, а больше всего хотелось провалиться сквозь землю или хотя бы уехать домой. Впервые Солнечное Копье показалось ему менее интересным местом, чем родной, но знакомый с детства и несколько прискучивший Дар Богов. Слишком уж быстро в Солнечном Копье распространялись слухи. Казалось, что абсолютно каждый знает о том, что один дурак-бастард просил руки принцессы. Казалось, что все над ним смеются, просто не все так явно, как принц, драться с которым Деймон бы не посмел, во-первых, из уважения, во-вторых, ввиду безнадежности этой затеи.

Услышав стук в дверь, он едва не заорал «провалитесь в Седьмое Пекло», но хорошо, что не успел заорать: опозориться второй раз за день было бы уже слишком.

– Леди Эллария, – тихо сказал Деймон, открыв дверь, и отодвинулся с дороги, пропуская женщину в комнату. Даже в его разбитом состоянии Деймон невольно немного оживился в присутствии Элларии, даже пригладил пятерней свои растрепанные волосы, чтобы не стоять перед ней совсем уж в жалком виде. Да, он тут недавно немного рыдал, капельку кидался мебелью и, может, даже чуть-чуть рвал на себе волосы, но леди Элларии об этом знать необязательно. Деймон достаточно смутился уже от того, что, получается, она тоже знает о его позоре.

Возлюбленная принца Оберина вызывала у Деймона восхищение, близкое к благоговению. Во-первых, конечно, потому, что Деймон восхищался Оберином, а Эллария была его спутницей и матерью его детей (всех его детей), а значит, и частью семьи Мартеллов. Но не только поэтому. Даже в привычном к красавицам Дорне Эллария притягивала к себе взгляды, что-то магнетическое, едва ли не гипнотизирующее было в том, как она двигалась, словно в танце, в ее улыбке, в ее голосе… Но и это было не всё. Леди Эллария ездила верхом не хуже многих рыцарей, была храбра, умна и остра на язык, но добра как мало кто другой… У нее достаточно своих дел, чтобы не обратить внимания на разбитое сердце оруженосца своего любовника, но ей не всё равно.   

– Спасибо, миледи. Я... – Деймон качнул чашу в руках, любуясь цветом вина или просто избегая взгляда Элларии. В глазах опять начинает щипать, но как любой мальчишка на его месте, Деймон старается казаться сильным и спокойным. Получается не очень. Совсем не получается. Вместо рассудительного голос получается обиженным. – Да что тут, вы же всё сами знаете. Нечего рассказывать. Я… я люблю её, и… и со мной рядом Арианна могла бы никого и ничего не бояться, но... Но это всё не так важно, как то, что мой отец не женат на моей матери. Не знаю, почему я раньше об этом не подумал. Принц ведь тоже не может на вас жениться? – Деймон сам не знал, зачем он это сказал: то ли чтобы перевести тему, то ли чтобы все-таки разделить с кем-то свою обиду.