Рабочий день в Аркхэме та еще нервотрепка: куча психов вокруг и кофейный автомат в холле постоянно ломается. Первое доставляло неприятности только в моменты, когда кто-то из пациентов становился излишне буйным, что на практике доктора Квинзель еще не случалось ни разу. Она, разумеется, готова была списать это на собственный уникальный подход, удивительно умиротворяющий голос, понимающие голубые глаза за стеклянными линзами без диоптрий и талант — особый талант находить общий язык с любым психом. Другие из ее коллег, впрочем, могли бы обозначить это проще: малым сроком практики. Харлин Квинзель была начинающим стажером, начав свою карьеру в психиатрии с Аркхэма, так сказать, в желании научиться плавать она прыгнула не в бассейн с видимым дном, а в мутное болото, где день практики приравнивался к неделе дежурства в обычной муниципальной больнице. Харлин Квинзель не искала легких путей, они были скучны и банальны, а вот Аркхэм — он позволял раскрыть потенциал.

Но вот кофейный аппарат, манящий горьковатым пережаренным привкусом, который взыскательные гурманы могли бы назвать полнейшим дерьмом недостойным звания кофе — его поломка действительно расстраивала. Харлин была не из этих, кто родился с золотой ложкой во рту, крупным счетом в банке и исключительно свежим кофе идеальной прожарки каждое утро, "ваш завтрак подан, сэр". Она росла в пригороде с дешевой арендой, воспитываемая матерью и "привет, родная" от отца каждый год ровно в ее день рождения. Она ходила в обычную школу, ела пригоревший завтрак, потому что приходилось готовить самой, ведь мать занята, а готовка уж точно не в списке талантов Квинзель. Вкус дешевого кофе для нее такой же противный и мерзкий, как и для взыскательных гурманов-богачей, но привычный и родной. И она хочет этот чертов дешевый кофе из автомата прямо здесь и сейчас!

Проблема в том, что у судьбы другие планы. Монетка падает в отсек, автомат бухтит целых тридцать секунд, имитируя бурную деятельность, а затем замирает. Голубые глаза впечатываются в упрямую машину строгим взглядом.
— Давай, родной, не подводи меня.
Тонкие пальцы с не самым аккуратным маникюром касаются холодного безразличного металла, гладят блестящую стенку. Рядом возникает Люсиль — такая же стажерка, но оказавшаяся в Аркхэме на две недели раньше, и потому считающая, будто знает много больше Харлин. Ее надменный взгляд Квинзель чувствует спиной, но не удостаивает чести. Все ее внимание безраздельно отдано кофейному автомату, который после бесконечных двух минут молчания снова начинает бухтеть, выдавливает из себя бумажный стаканчик и — наконец, о боже! — темно-коричневую жидкость, называемую кофе.

От радости Харлин едва не подпрыгивает на месте, но сдерживает себя. Она ведь, кхм, доктор Харлин Квинзель, и должна держать себя в руках. Впрочем, ликующий взгляд победителя все же не обходит стороной Люсиль. На лице несчастной откровенная досада, но Харлин это не останавливает ни от удовлетворенного глотка кофе, ни от маленькой дружелюбной беседы двух коллег.
— Как тебе моя новая блузка, Люсиль? — чисто девичьи разговоры, которые можно себе позволить только на первом этаже, в приемном холле. — Снова красная, обожаю этот цвет! Надеюсь, заведующий больницей больше не получит жалоб о моем неподобающем виде. Судить о человеке по выбору его одежды как-то непрофессионально, не находишь, Люсиль? Ума не приложу, кто из коллег мог показать себя таким дилетантом.

Харлин пожимает тонкими плечами, делает еще один глоток отвратительного кофе и собирается вернуться к себе в кабинет, как внезапный грохот заставляет ее повернуться к входу и пронаблюдать, как тело потенциального пациента Аркхэма проскальзывает по грязному полу после очевидного удара. Голубые глаза поднимаются от несчастного на кафеле выше и упираются в грозную фигуру во всем черном. Бэтмен.

Она проводит на сеансе с Джокером почти два часа. Это больше, чем отведено на первичную диагностику, но Джокер особый пациент и подход к нему требует особого внимания. К удивлению, это внимание готовы уделить далеко не все из врачей Аркхэма, и когда Харлин вызывается взять пациента себе, никто ей не возражает. Репутация Джокера шагает впереди него: в руках Харлин увесистая папка с личным делом, а санитары несколько раз переспрашивают, точно ли не стоит вколоть ему сразу самый сильный транквилизатор. Она четко проговаривает дозировку лекарств — все строго по инструкции, не больше, — и предупреждает, что проверит не появились ли на пациенте новые синяки, когда придет на сеанс завтра.

Впрочем, синяков на нем и так было достаточно после героического задержания преступника.

Она замирает на пороге кабинета, когда слышит собственное имя из темноты, произнесенное уставшим голосом. Ей бы возмутиться слишком позднему визиту или позвать охрану, но если честно Харлин Квинзель тоже чувствует усталость после сложного дня. Она пропускает эту бестактность мимо, но и не спешит отвечать. Вместо этого включает свет, проходит через весь кабинет к рабочему столу, делает быструю пометку на листке и вкладывает ее в карту своего нового пациента. Затем открывает ящик стола, убирает в него карту и закрывает на ключ. Только после этого голубые глаза доктора поднимаются на незваного гостя.

— Сеансы с лечащим врачом анонимны, вы ведь знаете это, — Харлин делает несколько шагов прочь из-за стола, направляясь к шкафу, но на середине как будто передумывает. Ее взгляд вновь возвращается к фигуре во всем черном, но теперь смотрит на него с интересом. Вглядывается в прорезь маски, за которой не видны его глаза. — Думаю, вы понимали, что я не стану рассказывать вам детали сеанса. Так почему вы здесь?

Харлин выбирает быть прямолинейной и честной. В надежде, что и он ответит ей взаимностью.

[indent] Как же права оказалась Василиса по поводу «колыбели природы»! Конечно, в тот момент Ваня об этом совершенно не думал: лес хоть и казался не самым гостеприимным местом, но сейчас выглядел вполне располагающим, да и за последние пару недель бывали они тут не раз.
- Да, вряд ли он рад, - согласился Царев, представляя, как Феде приходится разруливать все и со всеми, пока он тут занимается не пойми чем. Между прочим, пока все прилично! Может, это Бабаевского бы даже расстроило, что вроде как основная цель поездки его друга совершенно не увенчалась успехом, даже если речь не шла о глобальных «продвижениях» в сторону отношений. По большому счету, они с Васей будто бы и вовсе двигались назад от отправной точки (поцелуя в той подворотне), усиленно притворяясь, что могут быть друзьями. Напряжение, безусловно, поднималось выше, но пока у обоих хватало силы духа (или, напротив, его слабости?) притворяться, что они смогут это перерасти.
- Но уже завтра я буду дома, и он сможет отдохнуть. Вряд ли Федя возьмет отпуск, но я обязательно предложу, - Федя любил отпуск летом, да и кто не любит? Кажется, в последний раз Иван тоже отдыхал именно летом, как и большинство людей, поэтому его идея поехать осенью туда, где еще холоднее, чем в Питере, выглядела вдвойне странно.
Чем дальше они шли (а речь сейчас и вовсе шла о считанных шагах), тем гуще становился воздух. Из него словно вытапливали кислород, оставляя липкую и вязкую субстанцию – Ване почти чудилось, что еще немного, и он сможет почувствовать ее наощупь, стоит протянуть руку, но пока он чувствовал только знойный жар, душащий его под толстовкой. Теперь он пробирался выше, опутывая горло и заставляя делать более частые и глубокие вдохи, не приносившие желанного насыщения. Как раз в этот момент Вася решила прибегнуть к помощи Сири и узнать прогноз на сегодня, о чем никто из них опрометчиво не подумал заранее. Разумеется, объявленная спокойным и равнодушным голосом искусственного интеллекта, опасность пожаров могла не относиться к их конкретному региону и этому участку… Да и вообще могла всего лишь оказаться предупреждением, не более. Не всегда же предупреждения сбываются. Только это был самообман, эдакое самовнушение, которого в последнее время стало как-то многовато в его жизни.
Опасность была, и она была реальной – она совсем рядом. Пока Ваня пытался принять этот факт, Василиса уже схватила его за руку и повела куда-то прочь – вид у нее был встревоженный, да и ему стало не по себе. Дым сгущался, и отрицать очевидное просто глупо – они в зоне лесного пожара, который с каждой секундой подбирается все ближе и ближе.
И вот он здесь. Уже неважно, в каком направлении они шли, был ли тут тот самый «выход», или нет, потому что выходом это более не назовешь. Огонь молниеносно перекидывался с дерева на дерева, поджигая верхушки высоких деревьев точно бенгальские огни. Сухие стволы трещали, пламя рассыпалась снопами искр, обдавая жаром – ветер был в их сторону.
Ваня был не из тех, кто впадал в панику в критических ситуациях, но был из тех, кто мгновенно тупеет. В его голове за пару секунд проносились все стадии принятия – сначала отрицание, затем торг (сейчас разум пытался его убедить, что выходов из леса не один и не два, а многим больше), потом смирение (мы всего умрем, чего уж тут), а потом… Он просто смотрел на пламя, в карих глазах плескались красноватые искры, отражаясь будто в зеркале, и тело охватило такое непривычное, липкое оцепенение. Если бы у него были панические атаки, возможно, Царев бы решил, что это ее начало, но пока это больше напоминало простой ступор. Его пальцы по-прежнему сжимали теплые пальцы Василисы, будто бы на миг растратившей всю свою решимость и твердую логику, точно также, как и он, не понимая, что они могут противопоставить могучей стихии.
- Так, ну… Слева на карте вроде была отмечена какая-то лесная речка… Бежать надо к ней, - усилием воли возвращая себя в пышущую жаром реальность, быстро произнес Ваня, потянув Васю следом за собой. Им предстояло бежать как бы вперед, но наискосок – там деревья только начинали загораться от соседних верхушек, но огонь еще не успел слиться в полыхающую, непроходимую стену.
- Я первым пойду, - решительно заявил он. Если перед ними упадет дерево, или огонь неожиданно перекинется на ближайшие стволы, или сухой мох – его это коснется первым, а у Васьки останется пара дополнительных мгновений, чтобы пригнуться, закрыться руками или еще что. Она могла подумать, что он строит из себя героя, чтобы выглядеть круче в ее глазах, но на самом деле желание защитить ее ощущалось таким логичным и таким естественным, что само по себе не таило никакой корыстной подоплеки. Разумеется, он сделает все, чтобы она не пострадала.
- Вот, возьми, - Ваня достал из рюкзака бутылку с водой, смочил носовой платок и протянул Василисе. Где-то он видел, что через влажную материю дышать чуть легче, и угарный газ не так просачивается. Платок, правда, был один, так что самому уже пришлось прикрывать рот и нос рукавом. Помогало это, конечно, слабовато, но лучше, чем ничего.
От дыма слезились глаза, и через пару минут их бегства от стихии Царев уже видел лишь смазанные очертания. Огненные вспышки в пугающей близости превратились в подобие шаровых молний с рваными краями, а лесополоса – в темно-зеленое полотно.
- Осторожнее! – воскликнул он, краем глаза заметив, что справа что-то покачнулось, надвигаясь прямо на них. Царев пытался часто-часто моргать, надеясь что-либо разглядеть через едкие слезы, но все произошло слишком быстро. Инстинктивно отступая назад, он споткнулся о корягу, как-то неловко переступил с ноги на ногу, чувствуя резкую боль, а потом – он уже лежит на лопатках и руку больно-больно жжет, будто в нее впилась тысяча ос. К несчастью, это было пламя, перекинувшееся с увесистой ветки, рухнувшей прямо перед ними, на рукав его толстовки, в одно мгновенье добравшись до кожи. Ваня тут же принялся тушить ее об землю, но было поздно – ожога не миновать.
- Вась, ты иди вперед, не стой, - сквозь стиснутые зубы произнес он, думая подняться, но не тут-то было – движение раскатилось болью от икры до колена, и попытка не увенчалась успехом. – Я тебя догоню. Прорвемся, Вася, чего ты? Река уже недалеко…должна быть. Там и встретимся, - настолько оптимистично, насколько он только мог сыграть, воскликнул Иван. Герой хренов, недолго у него получилось девушку оберегать и прятать за своей широкой спиной.

[indent] Город, который никогда не спит. Город контрастов, укутанный неоновым сиянием. Целое государство, живущее по собственным законам. Сюда нетрудно попасть, здесь легко затеряться, но если захочешь выбраться - обнаружишь, что момент потерян и шансы покинуть это место стремятся к нулю. Элизабет надеялась, что больше никогда сюда не вернётся. И вот она здесь. В этот раз - на задании. Всё-таки есть свои плюсы в том, чтобы не прятаться по подворотням, как чумная крыса, а выполнять дело. Вот только Бэтси с самого начала была против этой затеи. Да, когда в поместье Брэддоков появился Фьюри, первым порывом было выставить его за дверь. Но этот чёрный засранец умеет уговаривать.
[indent] - Я на тебя не работаю, Фьюри. Не работаю на "Щит", не работаю на "Гидру". У меня тут своих дел хватает, - Элизабет потёрла висок, пытаясь сконцентрироваться на вещах, о которых размышляла до появления Ника Фьюри в ее гостиной. Новостная сводка пестрела статьями о ходе реконструкции здания парламента, о продвижении закона о регистрации мутантов, о падении акций «Брэддок Сайенс» после смерти Брайана и выдвижения Бэтси на пост нового Капитана. Пиксели на экране планшета уже расплывались в непереводимую галиматью, и Элизабет поймала себя на мысли, что читает одну и ту же строчку в пятый раз. А Фьюри все не замолкал.
[indent] - Каких? Решаешь споры фермеров? Пьёшь пятичасовой чай с королевой? – директор Щ.И.Т.а был в своём репертуаре.
[indent] - Да, так же, как ты уничтожаешь злобных рабовладельцев и их хлопковые поля. Будем дальше кидаться друг в друга стереотипами?
[indent] - Язва! - Фьюри хлопнул себя по коленке.
[indent] - Спасибо. У тебя научилась. Закончим на этом? – проиграв борьбу с чтением статьи, Бэтси устало отложила планшет в сторону.
[indent] - Сначала выслушай. Дело чрезвычайной важности, без телепата не обойтись.
[indent] - О, я как раз знаю парочку, номерок продиктовать?
[indent] - Они вряд ли были агентами "Гидры", - последний аргумент был явно лишним.
[indent] Бэтси шумно выдохнула, сжала кулаки. Сколько раз ей будут припоминать то, о чем она и так не может забыть? Если бы за каждое упоминание этой чёртовой организации на ней ставили клеймо, то уже не осталось бы места на коже.
  [indent] Стеклянная ваза, до этого стоявшая на столике у камина, а теперь подхваченная мощным телекнетическим потоком, впечаталась в стену и разлетелась вдребезги. Наверное, стоило швырнуть её во Фьюри, но тогда снова придётся разгребать последствия.
[indent] - Оставь мировые заговоры при себе. Не хочу иметь к этому никакого отношения.
[indent] - Эй, я же просил не копаться у меня в голове! Но раз уж ты там, то почему не ухватилась за мысль, что это поможет, в первую очередь, тебе? Я слышал, народ не очень-то доволен новым Капитаном. Если все пройдёт по плану, станешь для них героем, - парировал собеседник, таким тоном, будто это было само собой разумеющимся. Перфоманса с разбитой вазой он словно и не заметил.
[indent] - Ничто и никогда не идёт по плану, Фьюри, - вздохнула Элизабет.
[indent] Ничто и никогда не идёт по плану. Взять даже то, что имя напарника Бэтси сообщили только по приезде. Некто Баки Барнс. Видимо, очередной сверхсекретный протеже Фьюри. Ни досье, ни внятного описания к имени не прилагалось, только приписка, что он союзник Капитана Америки. Мог бы отправить хотя бы того, с кем ей доводилось прежде работать. Оставалось надеяться, что у этого Баки будет достаточно опыта для подобных дел.
[indent] - Я не поеду в Мадрипур.
[indent] И все же вот он, Мадрипур. Конспиративная квартирка в нижнем городе, обставленная так, будто здесь раньше размещали взвод мигрантов. Впрочем, скорее всего, так и было. Вид из окна чуть более, чем никакой: стена соседнего дома, расписанная граффити до самой крыши, да пара неоновых щитов. Чьи-то разборки под окнами, столь громкие, что звуки голосов долетают до четвёртого этажа и просачиваются сквозь закрытые окна. Словом, все выглядело так, будто Фьюри решил отомстить за слова про рабовладельцев. Приедь Бэтси сюда по своей воле, обязательно бы поселилась в верхнем городе, хотя бы потому, что там ей еще не доводилось бывать. А вот муравейник нижнего города был ей хорошо знаком.
[indent] Чужое присутствие Элизабет ощутила, едва темная фигура ступила на первый лестничный пролет. Вначале она не придала этому значения, мало ли кто живет в этой дыре. Весь вечер туда-сюда снуют люди, кто-то устраивает разборки, а кто-то напивается до отключки или улетает в метамфетаминовый рай, словом, ничего необычного. Но мгновения шли, а неизвестный поднимался всё выше. Вот уже из-за двери послышался скрип прогнивших половиц. И, странное дело, Бэтси никак не удавалось прочесть мысли незнакомца, словно что-то мешало ей проникнуть в его голову, разворачивало на полпути. Сегодня она ждала лишь одного гостя, своего напарника, но что если кому-то удалось её выследить? В Мадрипуре нет экстрадиции, а за убийство нового Капитана Британии экстремисты из Лондона и так обещали внушительную сумму. Бэтси уже приходилось иметь дело с придурками, проникшими в ее фамильное поместье, благо, те не до конца понимали, с чем пришлось бы иметь дело. В Мадрипуре же можно найти наёмников любого калибра и на любой кошелёк. Сделал дело – и концы в воду.
[indent] Шаги все ближе. Сконцентрировавшись на пространстве за дверью, освещённом тусклой лампочкой, Элизабет сформировала позади незнакомца астральную проекцию. Детали было трудно разобрать, но общих черт было достаточно. Рослая фигура, знакомая походка, плечи в напряжении. Бэтси без труда узнала его даже со спины. Кто хоть раз видел Зимнего Солдата, тот вряд ли сможет забыть. Если, конечно, остался в живых. А Брэддок доводилось с нем работать. Вот, значит, как всё обернулось. Фьюри посылает ей на подмогу какого-то незнакомца, а кто-то, жаждущий ее смерти, посылает за ней бывшего соратника. Потому и не удавалось прочесть его мысли. Умно. Чертовски умно.
[indent] Стук в дверь. Что ж, стоит открыть. Ему не составит труда вынести эту хлипкую дверку даже правой рукой. 
[indent] Сиреневый сгусток псионической энергии, охвативший кулак, осветил пространство вокруг себя. Элизабет не была намерена сдаваться без боя. Щелкнув замком, она распахнула перед гостем дверь.
[indent] - Думаю, ты догадываешься, что будет дальше, Зимний Солдат.